Accio!

Ему снятся бабочки. Своими жуткими, пестрыми крыльями они сводят его с ума. Их все больше и больше, все вокруг превращается в калейдоскоп ярких, беспорядочных мазков. Гарри с криком просыпается, когда на фоне этого безумия вдруг возникает невероятных размеров капустница, медленно перебирающая своими отвратительными черными лапками.
- Может, расскажешь, что за кошмары пугают нашего драгоценного Почти-Героя, а Поттер?
Малфой сидит напротив, подобрав ноги под себя, стараясь как можно меньше касаться грязного матраса. Он снова смотрит в окно, если этим словом позволительно назвать зарешеченную щель под потолком, чуть выглядывающую на поверхность. Через неё видно маленький клочок пожухшей травы и крохотный кусочек неба.
- Какая тебе разница?
- Мне мешают твои вопли.
- Да? А у меня, было, создалось впечатление, что ты вообще здесь не присутствуешь… - очередная перепалка. Только уже как-то совсем без энтузиазма. – Ты, между прочим, тоже кричишь ночами.
- А ты не ответил. Что тебе снится? – в голосе слышно упрямство избалованного ребенка.
- Бабочки.
- Бабочки? – Драко смотрит на него изумленно. Вдруг он начинает истерично смеяться. – Бабочки, - всхлип-смешок, - бабочки.
Руки закрывают лицо.
Гарри злится. От досады он даже встает и начинает мерить шагами камеру. Три шага вперед, три шага назад.
- Поттер, да ты счастливчик, - Малфой, наконец, чуть успокаивается, - Хотел бы я, чтобы мне снились ба-бо-чки, - снова всхлип-смешок и парой секунд позже, чуть заторможенно, печальный вздох.
- И что же тогда снится тебе? – Гарри тут же жалеет о вопросе, потому что Драко мгновенно успокаивается и говорит уж слишком безразлично, словно разговор идет о чашке чая:
- Мертвые. Последнее время только они. Все время, пока мы здесь, - парень снова смотрит в «окно», - и почему мне не снятся бабочки, черт подери, Поттер?
- А мне откуда знать, Малфой?
- Перестать мельтешить, а?
Гарри плюхается на матрас рядом с Драко.
- Так лучше?
- Немного.
Малфой обессиленно опускает голову на руки. У него невозможно потерянный вид: ноги прижаты к груди, лица не видно из-за волос.
- Гарри, ты понимаешь, что, возможно, мы никогда больше не увидим бабочек? Никогда не выйдем отсюда? Никогда.
- Не думаю, что буду скучать по этим насекомым… Нда. Но вообще – не бери в голову. Такому гаденышу, как ты, точно не дадут просто так сдохнуть. Обещаю.
Когда Малфой поднимает, наконец, голову, то лицо у него пугающее – красные от недосыпания глаза, искусанные, побелевшие непонятно от чего губы и пустота в глазах. Он не должен быть таким. Гарри знает. Повинуясь совершенно неясному порыву, он наклоняется и целует своего несостоявшегося врага и вполне состоявшегося соседа по камере.
И накаляющееся вокруг безумие внезапно испаряется. Остается удивление, смущение, страх, ожидание чужой реакции. Нормальные подростковые переживания в течение несколько слюнявого поцелуя.
От этого они изо всех сил стараются подольше не прерываться – чтобы не надо было что-то понимать и объяснять. А потом молчат. Долго.
Вдруг Драко говорит:
- Когда мы отсюда выберемся, мы поедем в Касабланку.
- Касабланку? Это что? Ты там был?
- Неа. Но мне нравиться название. А еще она вроде находится где-то в Африке, на побережье Атлантики, так что там должна быть просто уйма бабочек, цветастых и огромных.
- Ты смерти мне желаешь? – риторически спрашивает Гарри.
- Знаешь, похоже даже нет. Но надо ж лечить твою фобию.
А дальше они сидят на грязном, комковатом матрасе в темной камере, наполненной сырым воздухом и тяжелым запахом земли, громко, оживленно спорят о том, поедут ли они в далекий город с красивым названием ловить цветастых бабочек.
Луна заглядывает в подземелье лишь перед тем, как скатиться за горизонт, сдавшись беспощадному холодному рассвету. Её свет мягко касается лиц спящих. Она знает, что им сниться.
Нереальная, невероятно далекая Касабланка.
Бабочки больше не пугают Гарри.
Мертвые сегодня решили не звать Драко.
И они улыбаются во сне, ближе прижимаясь друг другу.
Неловкими движениями ловят призрачное счастье.
***
- Знаешь, почему-то я пока вообще не вижу здесь бабочек…
- Тебе они так нужны? – светловолосый парень иронично смотрит на своего вечно взъерошенного спутника.
- Да нет, вообще. Просто ты все твердил: «Касабланка… Касабланка»…
- Ты зануда. Честное слово. Это все пагубное влияние Грейнджер.